Борис
ГРОМОВ
«А мы в Майкопе готовились встречать Новый год, у всех было предпраздничное настроение, а я, уже будучи начальником штаба дивизии, со своими офицерами вплотную занимался планированием и подготовкой к участию тоже в больших плановых учениях на территории нашего СКВО (Северо-Кавказкого военного округа). И вдруг перед самым Новым годом (28 или 29 декабря) по телевидению объявили о том, что «по просьбе афганского руководства Советским Союзом направлен ограниченный контингент советских войск на территорию этой страны для оказания народу и правительству ДРА интернациональной помощи и содействия в борьбе против внешней агрессии. Никаких других целей эта советская акция не преследует». И точка!
После услышанного у нас в кулуарах начались бурные обсуждения - среди офицеров свои, а среди жён свои. С первой же минуты всех волновал один вопрос — попадём ли мы туда для службы с семьями или нет? Некоторые офицеры стали узнавать, а можно ли написать рапорт с просьбой о добровольном направлении их для службы в Афганистан. Другие, более прагматичные, сожалели, что им теперь кроме Афгана, скорее всего, не светит ни ГСВГ, ни СГВ, ни другие заграничные группы войск. Ещё никто не знал ни про условия службы там, ни про сроки (полгода, год или больше). В общем народ гудел, а женщины первыми почувствовали тревогу. Мы с женой, конечно, не знали и не могли знать, что война в Афганистане коснётся и нас: через 5 лет жена погибнет в авиационной катастрофе под Львовом, а я в тот момент буду в Кабуле.
И вот где-то 16 января 1980 года мне позвонил командир корпуса из Краснодара (а наша дивизия входила в состав этого воинского соединения) и сказал, что приказом Министра обороны СССР я назначен на должность начальника штаба 108-й мотострелковой дивизии. Я успел только его спросить, а где эта дивизия? На что последовал ответ — в Кабуле! И что мне 20 января надлежит быть в Ташкенте у командующего войсками ТУРКВО генерал-полковника Максимова Юрия Павловича, и пожелал удачи. Сегодня я много знаю про Максимова Ю.П., этого замечательного человека, и могу сказать, что нам, кто был за речкой, сильно повезло на командующего — умного, спокойного и рассудительного, относившегося с уважением к подчинённым. Он шашкой не махал!
После разговора с командиром корпуса ощущение было, надо признать, не очень радостным. Конечно, я беспокоился о семье перед будущей неизвестностью. А по нашей дивизии вовсю ходили разговоры об уже появившихся погибших в этой далёкой и, как нам казалось, закрытой, неприветливой мусульманской стране. Это были фактически мои последние мирные дни в наступившем бурном и трагическом десятилетии 80-х годов, так же, как и для многих тысяч советских людей. И таких, как я, в Советской Армии было много!
Когда я добрался до Кабула, то на себе ощутил начало, если можно так сказать, новой эры. Напряженность чувствовалась во всём — и в обстановке, и в настроениях солдат (а они на 90 процентов были из запаса и стали мы их заменять на молодых призывников в конце января) и офицеров.
Ко мне как начальнику штаба дивизии стекалась, докладывалась день и ночь обстановка в Кабуле, в пригородах и вдоль дороги на перевал Саланг (высота над уровнем моря около 3500 метров) и на ситуацию надо было реагировать быстро и точно. Начались обстрелы наших гарнизонов и автомобильных колонн. Появились первые погибшие в нашей дивизии.
Надо было начинать обустраивать войска, организовывать охрану и оборону расположения частей, подразделений, а также срочно создавать систему подвоза продовольствия, ГСМ, боеприпасов и других материальных средств. Кроме того, важнейшая задача была — срочно начать налаживать связи с местным населением, старейшинами и частями афганской армии, милиции (Царандоя), госбезопасности (ХАД), руководством провинций в тех районах, где начали создаваться наши гарнизоны. Мы постепенно вживались в абсолютно новые условия, в новую и очень суровую и тяжёлую жизнь, в которой ты сегодня жив и здоров, а что будет с тобой завтра никто не знал. Собственно, с этого времени и началось настоящее практическое выполнение решения Политбюро ЦК КПСС и советского правительства об оказании помощи Афганистану. И уже тогда появилась в голове мысль: а ради чего эта интернациональная помощь и нужна ли она народу — именно ему — этой страны?»