Богданова Серафима Даумантасовна
Санкт- Петербург, ГБОУ СОШ № 23 Невского района
11 «а» класс
«Сталинград. Великое противостояние»
Головина Наталья Ивановна
Невыносимая жара. Кажется, пустынные дороги этих проклятых степей никогда не закончатся. На моей одежде, в волосах, на лице и руках, везде слой пыли. Но ничего, наша нация уничтожит огромного дикого зверя, и символом нашей скорой властью над ним станет покоренная великая река. Дойдем до Волги, а там недалеко и до окончательного поражения русских. Генрих снова пошло шутит, но его друг Ганс необычно тих. Я спросил его об этом. Он поднял на меня серые глаза и странно ухмыльнулся. «Случайно услышал слова командира, — лицо Ганса страшно перекосило, — «Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон», так он сказал — так он сказал». Пехотинец опустил голову и больше ее не поднимал. Вдруг я услышал отголосок взрыва где-то далеко впереди. Среди солдат бурно нарастал ропот. Я знал, что каждый предпочел бы пройти эту адскую дорогу назад, чем умереть в этой незнакомой пустыне. Но дивизии двигались, и я, и Генрих, и Ганс тоже шли куда-то туда вперед. Общая усталость куда-то пропала, пот стекал с шеи до поясницы. Я называл себя трусливой свиньей, вспоминал слова фюрера, но от дрожи в коленках это не помогало. Шум битвы и гомон орудий приближался. И тут отчетливо прозвучал выстрел. Солдат передо мной упал. Остальные резко припали к земле, но выстрела не повторилось. Я обернулся назад. Генрих выругался, а Ганс снял с плеча винтовку и зажал между колен. «Что ты…»,- начала я, он вставил ствол в рот и надавил на спуск.
***
В этих окопах было гораздо уютнее, когда мы их рыли. От изнуряющей жары здесь можно было спрятаться, пристроится на прохладной земле и, откинув голову, смотреть на густые облака, плывущим по мирному голубому небу. Необычайно тихо для войны. Но вот она снова дала о себе знать. Вижу, мои товарищи, так же как и я, прикрываются от беспорядочной пальбы фашистов. Сейчас мы пойдем в атаку, и возможно сегодня закончится моя жизнь. Но я стараюсь об этом не думать. Ни к чему такие мысли. Вспоминаю дом, как с сестрой в детстве собирали яблоки, и мама варила из них компот. Было жарко, как сегодня утром. Когда сестра пошла в школу, я оставался дома один и совсем не знал чем себя занять. Но отец научил меня строгать из дерева разные фигурки. Только их делал с тех пор. Вспоминаю жену, как танцевали. Ее кудри прыгали в такт музыке. Думаю о детях, как сына учил вырезать деревянные игрушки, а дочку катал на лодке по реке… Не пущу. Не пущу фрицев! Умру, а не пущу! Пусть только попробуют… Атака?! Самое время!
***
Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть. В рядах русских ощущалась неопытность. Казалось, что пройдем быстро. Но эти волки дрались так остервенело, что потери нашей армии были больше, чем можно было предположить. Дошли до Волги. Дошли до города. Думал, что это достижение станет началом победы, но сейчас я не чувствую ничего, кроме голода. Во время небольшой передышки войска перемешались. Проходя к своей части, я заметил валяющийся на земле листок бумаги. Поднял, написано на румынском. Завидел недалеко солдата в высокой шапке, подозвал румына к себе и попросил прочитать. «Офицеры нам обещают, что после войны мы получим много земли в Трансильвании и на Украине, но мы думаем сейчас не о земле, а о том, как бы покушать!». Я выругался и пошел к своим. Продажные трусы… Но я сам тоже не могу думать ни о чем другом. Возможно, фюрер и вся нация будет гордиться нами, когда мы завершим начатый великий поход на дикую страну, но мне это уже неважно. На пути нам встречались многочисленные деревни. Мы бросали ручные гранаты в жилые дома и смотрели, как люди плачут и умирают. Я увидел мальчишку лет семи, чумазого, с взъерошенными золотыми волосами. Он остановился в шагах пяти передо мной. Моему сыну сейчас примерно столько же, он такой же златовласый, в мать пошел… Мальчика заметил командир и приказал мне выстрелить. Я поднял винтовку, прицелился. Паренек не убегал, он стоял и смотрел прямо на меня. В моей голове снова появился образ моего сына. Я выстрелил.
***
Немцы вошли в Сталинград. Меня берет злость, когда я думаю об этом. Нас слишком мало. У многих военная подготовка всего лишь двенадцать дней. Еле сдерживаем небольшую полоску суши на берегу Волги. Ждем подкрепления. Нас мало и офицеры делятся с нами новостями с других фронтов. Наверное, для поддержания духа. Но с ним как раз все хорошо… Почти. Недавно арестовали и расстреляли Ивана, за дезертирство. Я знал его до войны, жил неподалеку. Иногда пересекались. Его все считали пьяным дураком, но мне он казался забавным чудаком. Думал, что буду жалеть о нем, но нет. Не могу простить предателя, который предпочел собственную шкуру Родине и семье. Так вот, о новостях. Готовится наступательная операция «Уран», которую разрабатывал сам Жуков. Нас мало, но мы первые зайдем в город. Будем выбивать фашистов. Обязательно дождемся. Очень хочется есть. Нас мало, но и нам еды не хватает. Еле держимся. Но ждем. Ждем.
***
С сегодняшнего утра я знаю, что нас ждет. Мне легче, наконец я освобожден от мук неизвестности. Унтер-офицер, все остальные командующие были убиты, кричал, что мы покинуты и никакой помощи извне не может быть. Гитлер нас бросил в окружении. Вокруг русские, они метко стреляют, мы вынуждены менять укрытия и постоянно отстреливаться. Гул выстрелов не смолкает ни на минуту. Только раз в день и раз за ночь у нас есть меньше часа на отдых, когда русские едят. Я давно не спал, не ел и не пил. Люди мрут, как мухи, и никто их давно не хоронит. Трупы валяются на каждом шагу. Выстрелы и трупы. Трупы и выстрелы. Я давно не вижу врагов, вокруг только их призраки. Минутный привал окончен. Мы идем дальше по руинам, которые наши же летчики и создали. Перебежали улицу, зашли в дом. Медленно переступаю через осколки. Шатаюсь. Наверное, разумно упасть и просто умереть. Я никогда не выйду отсюда. Я умру здесь. Я знаю. Слышу шорох, кажется, кто-то зашел сзади. Я оборачиваюсь. Свет режет мои глаза. Не могу понять, кто передо мной, очередной призрак или живой солдат. Нет сил тянуться к винтовке, я все равно умру.
***
Наконец мы зашли в город. Преследуем фрицев. Операция началась и я знаю, что наши со всех сторон освобождают город. Нам прислали немного провизии и подмогу. Теперь мы пройдем весь Сталинград. Сменяемся и прочесываем улицы. Это ужасно, повсюду мертвые. Их так много, что они заполонили все дороги. Видел тела совсем молодых. Мы обязаны освободить город ради них и ради всей страны. Не сдались и не сдадимся. Все еще сложно передвигаться после длительного голода и еще из-за сильного холода, но я должен пройти. Когда прочесывали улицы, увидел, как несколько фрицев забежали в дом на углу. Я указал на дом своему отряду и пошел первым. Среди развалин стоял немец. Тощий и дрожащий, он не выглядел как серьезная угроза. Я поднял винтовку и встал за ним. Фриц повернулся не сразу. Из-за меня светило солнце, и он закрыл глаза рукой. Он мог успеть схватиться за оружие и выстрелить первым, но не сделал этого. Тогда я понял, что они проиграли. Сталинград сломил их дух и поднял наш. Теперь я точно знаю, что пока будет жив хоть один советский солдат, Германия не победит.