Очередную годовщину Молодинской битвы отмечают грандиозной исторической реконструкцией. 25 июля в окрестностях села Троицкое Чеховского района Московской области - после Троицкого поворот на Песоченку, там спросите — устраивают масштабный фестиваль-реконструкцию битвы при Молодях. Мероприятию, а точней уже традиции, много лет; ежегодно собираются тут тысячи зрителей.
Однако само событие, битва при Молодях 1572 года – явно недооценено в исторической российской традиции. Битва эта не забыта, историографии хватает, но нет широкого понимания, что по значимости своей битва при Молодях – это уровень Куликовской битвы и Бородина. Недавно в печати мелькнуло не лишенное смысла «Молоди – это Сталинград Ивана Грозного». Надо бы вернуть этому событию его суть и значение.
Битва при Молодях – Молодинская битва в конце лета 1572 года – печальный (не для нас) итог самого дальнего европейского похода турок, которые тогда в сопровождении крымских, кавказских и ногайских вассалов добрались до «101-го километра» от Москвы, были в 50 верстах от русской столицы.
В веке двадцатом, при советской власти, за 101-й километр из Москвы высылали неблагонадежных, в веке 21-м до этих подмосковных мест можно долететь – вот как раз на этот фестиваль-реконструкцию — на ваших «грантах» и «мерседесах» за час-полтора. Это — чтоб представлять, где шла битва за независимость страны.
Приведем уставные нормы 1942 года для понимания темпов движения конницы (лошадки – не «студебеккеры», в 1942-м и в 1572-м они, наверное, двигались примерно одинаково):
«Нормальный переход 45-55 км продолжительностью движения не более 7-8 часов совершается, как правило, без большого привала. Форсированный переход не более 70-75 км совершается с большим привалом не менее 3-4 часов». Девлет Гирей в 50 верстах от Москвы. Верста — 1066,8 метра. Считай, километр.
Крымчаки хаживали и северней, бывало. И побеждали, и громили-грабили, но вот тут не вышло! Дело, однако, не в неудаче отдельного военного похода – сколько их было и будет еще на Руси! — а в сокрушении стратегическом: вассальное туркам Крымское ханство отказывается после Молодей от притязаний на вассалитет над Казанским и Астраханским ханствами, взятыми русскими лет за 20 до этого – и тем самым вообще от тюркских претензий на Поволжье; подорван столетиями отлаженный трафик рабов на Восток; приближаются во времени ханство Сибирское с его данями и кавказские племена с их предложениями преданности.
Предыстория этого похода-наезда на Русь – отнюдь тогда не успешную, пораженную голодом, чумой и опричниной, разгромленную годом раньше теми же крымчаками, избитую на Западе, где ее тоже не приветствовали – не только интересна, но и кинематографична. Сюжет хорош – но, увы, не востребован.
Годом раньше Девлет Гирей с 40-тысячной армией опустошил все до Москвы, спалил и ее – только каменный кремль уцелел, взял десятки тысяч рабов. Кому ж не понравится! – и весь год после этого успешного похода на Москву крымский хан готовился к следующему, успешному еще более; собирал войско.
Цифры комментаторов обладают разной степенью достоверности, «Википедия» с оговорками предлагает такие: османы предоставили «несколько тысяч воинов, в том числе 7 тысяч отборных янычар». Плюс 20 тысяч сабель ногайского мурзы Теребердея, плюс тысяч 60 крымских татар; Новгородская летопись – «сто тысяч и двадцать»…
С такой армадой грешно было в чем-то сомневаться – и мурзы не сомневались: загодя делили даже не доли предстоящей добычи, как обычно, а земли, которые будут захвачены: крымский хан неоднократно заявлял, что на этот раз «едет в Москву на царство», а не в набег.
Кстати, знать это – «на царство» или в набег — имело важнейшее значение для народа и тогдашнего гаранта Иоанна Васильевича Грозного. Который в этом случае отбыл от греха в Новгород, а годом раньше переживал за Москву в Белоозере, уже готовый вернуть супостатам и Астрахань, и Казань.
Отвечавший за 20 тысяч пограничников Коломны и Серпухова князь Михаил Воротынский имел от царя Иоанна две модели поведения – в зависимости от расклада, какой случится: если Девлет двинет на Москву и будет искать сражения со всем русским войском – Воротынскому перекрыть хану старый Муравский шлях и спешить к реке Жиздре; если же станет очевидно, что это обычный налет-грабёж-отход — Воротынскому устраивать засады и организовывать партизанские действия.
Двадцатью упомянутыми тысячами сила Воротынского, слава Богу, не ограничивалась – прибыла тысяча наёмников-казаков из «каневских черкасс», т.е. украинских казаков. Кроме них – 7 тысяч наёмных же немцев и донские казаки. Вообще состав русских войск – опричных, земцев, казаков, иностранного корпуса, прочих иных – заслуживает отдельной любопытной работы: тут и полки украинных (не украинских, окраинных русских) городов, и «люди митрополита и владык», и полки князей, и стрельцы не только московские, но и смоленские, рязанские и епифанские. Тут же «вятчане в струзех на реки», и «секретный козырь» русских – пушки, артиллерия.
«А как крымской царь приходил, и на Сенкине перевозе стояли по сю сторону Оки двести человек детей боярских. И Теребердей мурза с нагайскими тотары пришол на Сенкин перевоз в ночи и тех детей боярских розогнали и розгромили и плетени ис подкопов выняли да перешли на сю сторону Оки реки», — рассказывает Запись Разрядной книги о «береговой службе» и отражении нашествия крымских татар в 1572 году.
«Сенкиным перевозом» у впадения реки Лопасни в Оку ногай Теребердей не ограничился и перекрыл юго-запад до окрестностей современного Подольска. Переправлялись оккупанты и в еще одном месте – выше по течению реки у Серпухова, где находились основные позиции русских с их «гуляй-городом», который состоял из «щитов в полбревна размером со стену сруба, укреплённых на телегах, с бойницами для стрельбы и составленных кругом или в линию», где и таились засекреченные пушки и стрелки с пищалями.
(Фото и видео наших дней, наших фестивалей-реконструкций – не в нашу пользу. Дешевая имитация «гуляй-поля» в виде дверцы от дачного сортира зрителей впечатляет не шибко. Ребята, вы либо реконструкторы, либо аниматоры, тут определиться надо).
Еще одно столкновение описывает участник событий, немецкий наемник Генрих Штаден в своих мемуарах «О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника»: воевода Хворостинин послал его с 300 воинами в береговой дозор, а когда они столкнулись с несколькими тысячами крымцев, приняли бой и послали за подкреплением. Не дождались его, были прижаты татарами к Оке.
«Все три сотни были побиты насмерть», — пишет героически положивший три сотни Штаден, единственный спасшийся. Он перепрыгнул через береговой оградительный частокол и упал в реку – видимо, имея ввиду рассказать потомкам обо всем этом.
Пока двухтысячный отряд агрессоров отвлекал силы русских у Серпухова, Девлет перешел реку у села Дракино (см. карту ближнего Подмосковья), в тяжелом сражении разбил полк воеводы Одоевского – и пошел на Москву.
Воротынский снял оборону и пошел следом, надеясь, что его группировка в тылу будет смущать Гирея. В условиях, когда войско нашествия растянулось от авангарда у реки Пахры до арьергарда у села Молоди, в 15 километрах от него, отряд князя-опричника Хворостинина 29 июля наступил на «хвост» крымцев – уничтожил его.
Сбылась надежда Воротынского: опасаясь за свой тыл, Девлет развернул своё войско. А русские развернули у этих самых Молодей свой гуляй-город — в удобном месте, расположенном на холме и прикрытом рекой Рожаей.
Разбивший арьергард врага Хворостинин отступательным маневром подвел татар к гуляй-городу. «И царь крымской послал нагайских и крымских тотар двенатцать тысечь. И царевичи с тотары передовой государев полк мъчали до большово полку до гуляя города, а как пробежали гуляй город вправо, и в те поры боярин князь Михаиле Иванович Воротынской с товарищи велели стрелять по татарским полком изо всего наряду. И на том бою многих тотар побили», — пишет источник в средневековом ресурсе «Запись Разрядной книги о «береговой службе».
«И царь крымской» завяз – коннице налетчиков было затруднительно штурмовать пусть мобильную, но все же крепость, из которой ее «поливали» из «всего наряду». Время начинает работать на русских – русские помогают времени.
Вдруг в одной из атак убивают Теребердей-мурзу. Еще штурм – 31 июля — и наряду с большими потерями крымцев оказывается пленен советник крымского хана Дивей-мурза. Немец Штаден пишет, что у русских в гуляй-городе кончалась вода – но ведь не кончилась. Европеец описывает, что русские начали есть лошадей для перевозки гуляй-города, но лошадей в наших краях ели – и едят – и без экстремальных ситуаций, дело-то житейское. Триста семьдесят лет спустя земляки Штадена отписывали домой примерно из этих мест примерно то же – о «тупой выносливости русских».
В любом случае недоедание не было трагедией – кульминация заняла считанные дни: 2 августа Девлет Гирей вновь послал своё войско на штурм. Ногайский хан, трое мурз и тысячи кочевников сгинули не зря – у русских убито 3 тысячи стрельцов, понесла серьёзные потери и русская конница, оборонявшая фланги гуляй-города.
…Когда Господь наказывает человека, он лишает его разума: крымский хан приказал своим – природным конникам — спешиться и атаковать гуляй-город в пешем строю вместе с янычарами…
Вместе они к вечеру и устлали холм трупами, пытаясь взобраться на стены — «и тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много». Тут русские и предприняли маневр — Воротынский незаметно вывел большой полк из укрепления, провёл его лощиной и ударил в тыл крымцам, а воины Хворостинина одновременно – под мощные залпы пушек — из-за стен гуляй-города сделали вылазку. Под двойным ударом крымцы и турки побежали, бросая оружие, обозы и имущество: погибли все семь тысяч янычар, большинство крымских мурз, а также сын, внук и зять самого Девлета Гирея; множество высших крымских сановников попало в плен.
«Августа в 2 день в вечеру оставил крымской царь для отводу в болоте крымских тотар три тысечи резвых людей …; а сам царь тое ночи побежал и Оку реку перелез тое же ночи. И воеводы на утрее узнали, что царь крымской побежал и на тех остальных тотар пришли всеми людьми и тех тотар пробили до Оки реки. Да на Оке же реке крымской царь оставил для обереганья тотар две тысячи человек. И тех тотар побили человек с тысечю, а иные многие тотаровя перетонули, а иныя ушли за Оку», — сообщает нам источник тех времен.
В Крым возвратилось не более 10 тысяч воинов «оккупационной армии» — «невирно, не путми не дорогами, в мале дружине; а наши воеводы силы у Крымскаго царя убили сто тысяч на Рожай на речкы, под Воскресеньем в Молодях, на Лопасте, в Хотинском уезде, было дело князю Михайлу Ивановичю Воротынскому, с Крымским царем и его воеводами… а было дело от Москвы за пятдесят верст».
…Проезжая к себе на дачу, на воскресный пикник или посмотреть на реконструкцию энтузиастов, желающие могут – выпивая и закусывая – поразмыслить о прошлом, настоящем и будущем: о битве при селе Молоди как поворотной точке, после которой Степь уже не прессовала Россию, как «сдулись» крымцы, как османы перестали диктовать северному соседу.
«На Дону и Десне пограничные укрепления были отодвинуты на юг на 300 километров, непродолжительное время спустя были заложены Воронеж и новая крепость в Ельце — началось освоение богатых черноземных земель, ранее принадлежавших к Дикому полю», — рассказывает нам «Википедия».
Она же отмечает, что «серьёзные исследования на тему битвы при Молодях начали предприниматься только в конце 20-го века», а многие «иваны, родства своего не помнящие» и поныне не знают, что сделали для них предки полтысячелетия назад.
Затерлась память о битве при Молодях, даже здешние жители и дачники ничего не знают о давних событиях. Хотя эта битва должна была бы стоять в одном ряду с такими сражениями, как Куликовское, Полтавское, Бородинское — сражениями, в которых решалась судьба России.
Академик Р.Г. Скрынников назвал победу при Молодях «крупнейшим событием русской истории XVI в.». Фактически она остановила османскую экспансию на север. И пресекла последнюю реальную попытку восстановить на Руси татарское иго.
Еще раз об итогах битвы 1572 года – если кто чего недопонял:
- Походы на Русь на время прекратились на 20 (!) лет. Выросло поколение, не видевшее воотчию оккупантов – важное дело!
- Османская империя, чьим вассалом был крымский хан, была вынуждена отказаться от планов вернуть среднее и нижнее Поволжье в сферу своих интересов, и они были закреплены за Москвой.
- Разорённое предыдущими крымскими набегами 1566—1571 гг. и стихийными бедствиями конца 1560-х гг., воюющее на два фронта Русское государство смогло выстоять и сохранить свою независимость в крайне критической ситуации — на грани фантастики и невозможного.
- На Дону и Десне пограничные укрепления были отодвинуты на юг на 300 километров, где скоро были заложены Воронеж, Орел и новая крепость в Ельце — началось освоение богатых чернозёмных земель, ранее называвшихся Диким полем.
- Другие русские монархи построили там, южнее, Николаев, Херсон, Елисаветград, Елизаветполь, Мариуполь, а позже полностью покорили и Крымское ханство.
Если будете проезжать на машине по старому Симферопольскому шоссе, между Подольском и Столбовой обратите внимание на деревню Молоди. А если будете ехать на электричке или поезде по Серпуховскому направлению — на станцию «Колхозная». Течет здесь и речка Рожайка. Она сейчас превратилась в ручей, а возле Молодей перекрыта и образует пруд. На той самой низине, где полегли стрельцы. А за прудом, на берегу, противоположном от Москвы, вы увидите холм с церковью. Как раз на этом холме стоял гуляй-город. Перекреститесь и хотя бы мысленно помяните русских ратников и казаков, доблестно сражавшихся и умиравших здесь знойным летом 1572 года.
Владимир Курносов, редактор.
