Ветеран Онежского районного отделения «БОЕВОГО БРАТСТВА» Архангельской области Александр Костин рассказал о своем опыте участия в Афганской войне в преддверии 30-летия завершения спецоперации советских войск в этой стране.
Портрет Александра Костина висит среди других выпускников школы №4, ветеранов локальных военных конфликтов. Он участник боевых действий в Афганистане на последней, завершающей, стадии присутствия там контингента советских войск и свидетель их вывода.
Из своего гарнизона в Пули-Хумри, провинция Баглан, где базировалась малая отдельная вертолетная эскадрилья, Александр вместе с остатками своей части эвакуировались последними.
«На самолет садились ночью с 9 на 10 февраля в Мазари-Шарифе, — вспоминает ветеран. — Летим, в салоне включается свет, объявление — «Ребята, поздравляем всех, вы пересекли границу Советского Союза. Для вас война закончилась»».
История призыва Александра Костина мало чем отличается от тысяч и тысяч подобных ему сверстников. По окончании школы в 1987 году отучился на водителя на курсах ДОСААФ в Северодвинске. В армию в мае 1988-го уходил, имея небольшой трудовой стаж в лесхозе. Уже на исходе войны в Афгане, куда не стремился попасть никто. Но судьба определила по-своему.
После трех суток муторного ожидания на призывном пункте в Архангельске, команду 40А, в которую попал Александр, построили на плацу и предложили пойти на флот.
«Сказали, не хотим три года кричать «полундра», — смеется Костин. — Отпустили на 10 суток домой. А потом на самолете — в Ленинград, где соединили с командами из Мурманска и Пскова — и, с дозаправкой в Казани, на Самарканд. В мае уходил отсюда в зимних сапогах и теплой куртке. Туда прилетели — +30».
На первом построении командиры сразу отметили, как новобранцам повезло.
«Отсюда сто процентов все шли в Афганистан. А так как начался вывод — первая партия уже прошла, сказали, будете здесь служить в воздушных силах, — продолжил Александр Вениаминович. — Два месяца на КамАЗах марш-броски делали. В конце июля нас перебросили в горы и начали тренировать — бегать, стрелять. А через месяц объявили — отправляетесь в ДРА, выполнять воинский интернациональный долг. Я на гражданке боксом занимался и был уверен, что меня возьмут. Зачитывают список, кого назвали — три шага вперед. Назвали — выхожу. Едем, так едем.
На поезде — в Ташкент, оттуда на самолете — в Кабул.
«Прилетели и не верим, что на войну попали. «Покупатели» (офицеры частей) из разных городов приезжали, забирали кого куда. А мы все это время дислоцировались за толстой стеной, рядом со взлетной, которую на третьи сутки обстреляли духи (душманы), — рассказал онежанин. — А ночью за нами прилетели два вертолета Ми-8, и нас — шесть человек забрали в Пули-Хумри. Прилетели, а там дембеля — по два с лишним года уже отслужили. Начали нам технику передавать. Я попал на обеспечение полетов боевых вертолетов на топливозаправщик — МАЗ (7,5 тонн). На нем служба и прошла».
В первые сутки неподалеку работали «Грады» (реактивные системы залпового огня). День и ночь.
Думаю, как я спать тут буду? Не уснуть. Но быстро привык».
Цистерны с топливом, которые было необходимо перевозить, «от греха» стояли в пяти-шести километрах. Задача у Александра была нехитрая — привезти авиационный керосин и вернуться обратно.
Самая большая опасность. Водителей-топливозаправщиков так и называли — смертники. Если попадут при обстреле, шансов выжить почти не было.
Обстрелы бывали не редко. Гарнизон располагался в низине. Исключить их не помогали даже постоянные боевые посты в горах. Но время шло. И вслед за празднованием нового 1989 года начался плановый вывод войск. День, когда выведут последнего солдата, был объявлен заранее.
«Духи стояли по дороге и на пальцах показывали нам — сколько сталось — 20, 15 дней. Днем — он мирный человек, а ночью — взял автомат и…
Колонны уходили одна за другой, а вертолетная эскадрилья обеспечивала их сопровождение.
Мы заправляли вертолеты — они летали. Потом вывели и наш автобат, основную его часть, а мы остались. Совсем мало. Гарнизон большой, и нам сказали, что тут уже и духи неподалеку есть. Надо перестраховываться. Мы жили в модуле, два солдата ходили вокруг и двое с автоматами внутри него».
Пред эвакуацией часть автопарка, в том числе и машину Александра, передали афганцам. По возвращении в Союз онежанин продолжил службу под Душанбе, а закончил в Узбекистане, в Кагане. Без отпусков, поэтому 4 февраля 1990 года уже был дома. В 19 лет.
«Мы все тогда после армии сразу окунулись в 90-е, когда началась вся эта неразбериха, смута. Подстраивались под жизнь гражданскую, — завершил свой рассказ Александр Вениаминович. И, помолчав, добавил. — Но 15 февраля навсегда осталось нашей датой, воинов-интернационалистов. Не зря мы там были».
