Поздравляя посла Александра Кинщака с профессиональным праздником, первый заместитель Председателя Всероссийской организации ветеранов «БОЕВОЕ БРАТСТВО» Дмитрий Саблин пожелал ему и всему коллективу боевого посольства, чтобы работа во благо Родины шла удачно, изменение ситуации на фронте положило конец постоянным обстрелам дипломатической миссии, все были живы и здоровы, полны бодрости.
Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Сирии Александр Кинщак тепло поблагодарил за поздравление и выразил надежду на скорую встречу в Дамаске.
Посол Российской Федерации в Сирии Александр Кинщак, первый заместитель Председателя «БОЕВОГО БРАТСТВА» Дмитрий Саблин и российская делегация на встрече с Президентом САР Башаром Асадом, Дамаск
О жизни посольства России в Сирии в репортаже Александра Коца и Дмитрия Стешина для KP.RU
ПРИФРОНТОВОЕ ПОСОЛЬСТВО
«Пером и шпагой»
Гражданская война практически не имеет линии фронта. Она может начаться везде и в любой момент. Ровно три года назад российское посольство в Дамаске достаточно благополучно пережило один из крупнейших терактов времен сирийской смуты. На оживленной трассе, проходящей вдоль посольства, взорвался автомобиль начиненный взрывчаткой — почти полтонны. Еще один микроавтобус с бомбой из 400 килограммов тротила не взорвался. Первый взрыв, по-счастью (если такое слово здесь применимо), убил второго смертника. Мы находились в этот момент в пяти километрах от эпицентра — ударная волна чуть качнула здание, звякнули стекла. Уже за километр до места теракта, на асфальте валялись оторванные руки, куски тел и обломки машин. Что творилось на самом шоссе в утренний час-пик трудно описать словами. Осыпались даже фасады домов. Досталось и нашим дипломатам: взрывная волна прошла по посольству, выбив почти все стекла. Террористам даже не пришлось въезжать в строго контролируемую «зону безопасности». А спустя несколько месяцев, российские дипломаты обнаружили, что живут практически на передовой. Боевики захватили район Джобар, и до линии фронта оказалось рукой подать — всего-то четыре километра.
Ровно три года назад российское посольство в Дамаске достаточно благополучно пережило один из крупнейших терактов времен сирийской смуты
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
- Вы фактически прифронтовое посольство. Про это почему-то мало кто знает… — мы начинаем разговор с Александром Кинщаком, послом РФ в Сирийской Арабской республике.
- Есть у нас как минимум еще две точки, где очень нелегко — Багдад иКабул. Поэтому сравнивать — кому страшнее, я бы не стал. У нас есть набор угроз, которые мы отслеживаем и анализируем, принимаем какие-то превентивные меры, чтобы снизить опасность. Вы видите, как у нас защищен периметр посольства — бетонные блоки, металлические ворота. Много местной охраны, причем это элитные подразделения. Если кто-то попытается провести прямой штурм или смертник на машине со взрывчаткой… Вряд ли попытка будет успешной. Тут мы надежно защищены. Остается риск ракетно-минометного обстрела. Весь город живет в таких условиях — мины падают, люди гибнут. У нас пока потерь не было, только материальный ущерб. Думаю, потому что мы приняли меры для минимизации зоны разлета осколков. Люди и сами понимают, в каких условиях работают, поэтому собраны. Вот спортплощадка, на которой мы играли в волейбол, туда упала мина. Правда, не взорвалась. Теперь народ старается на свежем воздухе бывать редко. Больше в спортзале, у нас был стимул его дооборудовать.
Теперь народ старается на свежем воздухе бывать редко. Больше в спортзале
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
Женевский тупик
По узкому коридору, выстроенному из синих бочек, засыпанных песком, мы подходим к той самой волейбольной площадке. Людей на обширной территории практически нет. Без особой нужды дипломаты не выходят из зданий дипмиссии. Система этих противоосколочных ходов построена так, чтоб если минный обстрел застал кого-то во внутреннем дворе, была возможность добраться до ближайшего укрытия. Ходы ведут от корпусов к столовой, к средней школе, открытой здесь же, на территории посольства, к спортзалу и детской площадке, на которой детей, конечно, давно уже нет. Вокруг площадки совершает пробежку один из сотрудников дипмиссии. На свой страх и риск. Впрочем, в последнее время обстрелы стали редкостью. Однако, по словам Александра Кинщака, боевики не оставляют попыток атаковать посольство. Регулярно по Интернету приходят анонимные угрозы. Но система безопасности выстроена так, что даже смертнику сложно подойти к стенам дипмиссии. Последняя попытка случилась полтора месяца назад — террорист пытался проехать к воротам на заминированном велосипеде. Однако пройти через охрану он не смог и оставил двухколесную бомбу на блок-посту у подъезда к посольству.
На эту волейбольную площадку упала мина
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
- Сирийцы должны были общаться через ооновского посредника, но даже такая гибкая формула не сработала, — говорит Александр Александрович. — Было много причин, например неспособность оппозиционеров объединиться. Там от них было как минимум две команды, каждая из которых претендовала на полномочия от имени всей сирийской оппозиции. Даже внутри этих команд не было окончательного единства. Плюс сложный фактор обеспечения участия курдов в переговорах. На наш взгляд, это крайне необходимо, поскольку курды — это большая часть сирийского народа. Они контролируют значительную территорию, и без их участия неправильно обсуждать будущее страны. У них свои вооруженные формирования, а значит они — влиятельные участники борьбы против ИГИЛ (запрещенная в России организация — Ред.). Как их можно игнорировать?
- Но это было условие Анкары.
- Турки считают сирийских курдов террористами и настаивают на исключении их из политического процесса вообще. Но главная причина срыва — это неготовность оппонентов сирийского правительства к диалогу. Еще до приезда в Женеву группа Эр-Рияда начала выдвигать предварительные условия — прекратить бомбардировки, отпустить всех политзаключенных, разблокировать районы, окруженные правительственными войсками. При этом про районы, осаждаемые боевиками, они ничего не говорили. Я уж не говорю про провокационное включение в эр-риядскую группу представителей террористических группировок — Ахрар аш-Шам и Джейш аль-Ислам. Последняя постоянно обстреливает Дамаск, в том числе — российское посольство, пытаясь убить русских дипломатов. А Ахрар аш-Шам — это салафиты джихадисты, которые вместе с Джебхат аль-Нусрой — филиалом Аль-Каиды — воюют в одном альянсе с Джейш аль-Исламом и мало чем отличается от самих нусровцев. Это террористы, их демонстративно включают в состав делегации, чтобы спровоцировать Дамаск на прекращение переговоров. Но наши сирийские партнеры вели себя сдержанно. В итоге нашли причину, чтобы оправдать срыв переговоров — наступление сирийской армии при поддержке ВКС. Такое ощущение, что они изначально не хотели диалога. А когда их все-таки заставили приехать в Женеву, начались капризы, предварительные условия…
Система этих противоосколочных ходов построена так, чтоб если минный обстрел застал кого-то во внутреннем дворе, была возможность добраться до ближайшего укрытия
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
- С кем говорить теперь?
- Надо работать с радикальной частью оппозиции. Я надеюсь, наши партнеры по международной группе поддержки Сирии, которые должны собраться 11 февраля в Мюнхене, смогут убедить в этом своих подопечных из числа «непримиримой оппозиции».
Дипломатические спецоперации
В консульском отделе немноголюдно, прием уже заканчивается. Оформляют документы целыми семьями, причем, в белых, казенных стенах случайно оказался весь срез сирийского общества. Семья городских мещан — женщина была в очень ярких кроссовках, джинсах, но в платке. Воспитывает непоседливого сына легкими щипками за бока. Отец участия в этом не принимает, сидит, зажав в ладони российский паспорт. Здесь же семья крестьян, судя по пустынному загару у всех. Интеллигент-историк торопливо заполняет анкету: он едет в Россию на какой-то семинар по Междуречью. Молодой парень, студент — гостил дома на зимних каникулах и задержался. Консульство работает. Впрочем, оно не закрывалось даже в те дни, когда казалось, Дамаск вот-вот падет…
В консульском отделе немноголюдно
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
- Как наша дипмиссия помогает российским гражданам, коих здесь около 10 тысяч? Какие у них проблемы?
- Никто не знает, сколько здесь точно наших граждан, давно нет обязательной регистрации в консульском отделе. Но количество обращений в консульство не снижается. В начале кризиса многие уезжали. Сейчас численность стабилизировалась. Те, кто остался, думаю, адаптировались к новым условиям. Живут по-разному, обстановка не везде одинакова. Если где-нибудь на побережье — относительно благополучно, то в районах ведения боевых действий намного опаснее. А есть еще территории, контролируемые НВФ. Там тоже есть наши люди. Чем можем, мы всегда помогаем, особенно если речь идет об угрозе жизни.
- Приходилось спасать людей?
- За время моей командировки есть два ярких примера. Женщина с детьми оказалась заложницей боевых столкновений в палестинском лагере Ярмук на юге Дамаска. Муж у нее погиб. Когда все вокруг заполыхало, она пыталась бежать и не смогла. Связалась с консулом, мы подключили наши связи и возможности и эвакуировали ее оттуда. Потом вместе с детьми отправили в Россию. Был эпизод, когда из-под Пальмиры мы вывезли семью — россиянку с мужем-сирийцем, гражданином России. Мы их вытащили за день до падения Пальмиры. Это была настоящая спецоперация, ночной марш из Пальмиры на Хомс. Но все окончилось благополучно. Если бы опоздали, людей, боюсь, мы бы потеряли.
Накануне Дня дипломатического работника военкоры «КП» посмотрели, как живет российская дипмиссия в Дамаске
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
Сирия ждет бизнес
- Сейчас в боевых действиях наметился некий перелом. Российскому бизнесу может быть стоит задуматься о приходе в Сирию?
- Действительно, на лицо перелом. Существенный. Баланс сил изменился в пользу Сирии. Должна ли эта динамика стимулировать наш бизнес? Здесь есть негативные факторы. Безопасность. Отсутствие четкой политической перспективы. Я имею в виду переговоры в Женеве. Не зная точно, что будет завтра, тяжело заходить в регион с серьезными средствами. И есть фактор «односторонних санкций», которые вводили американцы и европейцы. Для наших крупных компаний, у которых есть активы на Западе это большой риск. Засветившись в Сирии они могут поставить под угрозу свой бизнес.
Посольская столовая
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
- То есть, пока риски превышают выгоду?
- С точки зрения нашего государства это неправильно. Мы считаем, что только Совбез ООН может вводить санкции, а не казначейство США. Но, мне кажется, наших бизнесменов эти обстоятельства не оправдывают. Есть же разные формы ведения бизнеса. В эпоху оффшоризации тотальной мы научились находить разные варианты (смеется). Но вы правы, не стоит ожидать, куда вырулится ситауция. Нужно пользоваться моментом и заходить в Сирию. И сирийцы к этому готовы и заинтересованы. Они обещают и предоставляют всякие преимущества и привилегии тем, кто не побоялся. Я не хочу приводить в пример конкретную компанию, чтобы не рекламировать. Есть ряд полугосударственных компаний, у которых задача — повысить товарооборот между нашими странами. Есть ряд сирийских товаров, которые нужны нам. После того, как у нас с Турцией изменились отношения. Есть товары российские, которые нужны сирийцам. Есть проекты, которые не требуют больших вложений. У нас вот в Адре недавно освобожденной, собираются построить заводик по производству трансформаторов — российско-белорусско-сирийское предприятие. Но есть и одно крупное объединение, которое работало в Сирии до кризиса и никуда не ушло. Выполняет свои обязательства и набирает сейчас заказы на перспективу. Потому что, когда война закончится, будет ажиотаж. Думать надо сейчас и заходить надо сейчас, пользоваться коньюнктурой. Сирийцы готовы, нужна и наша заинтересованность. А посольство всегда поможет, мы собственно и занимаемся этим.
Посольская новогодняя елка
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН
- Почему в Дамаске закрыт Российский культурный центр? Тем более, сейчас к нам до невозможности теплое отношение.
Да, это больная тема и все заинтересованные структуры, в том числе и вМоскве, понимают — ситуацию надо менять. Центр был закрыт в августе прошлого года, по требованиям безопасности. Были оправданные опасения, что все выйдет из-под контроля. Боевики уже хозяйничали на окраинах города. Была угроза перекрытия ливанской трассы — «дороги жизни». А Центр — такая цель, против которой достаточно легко организовать теракт. С тех пор ситуация заметно изменилась в лучшую сторону. Это первое важное обстоятельство. Во-вторых, потребность в Центре сейчас велика. Кроме площадок для нескольких организаций соотечественников, встал вопрос об отборе кандидатов для обучения в России по государственным стипендиям. А это несколько сотен человек. Буквально летом ездил министр образования Сирии в Москву, ему обещали увеличение этой квоты — до 500 человек, кажется. Кто их будет отбирать? Этим всегда занимался Центр, а так мы сорвем кампанию. В посольстве нет возможности этим заниматься, либо мы будем делать это непрофессионально. Так что я всегда выступал за то, чтобы вернуть сюда представителя «Россотрудничества».
