У подполковника запаса, ветерана калужского «БОЕВОГО БРАТСТВА» сохранились воспоминания о пребывании на территории Польши, Украины, Афганистана, Германии. Он отмечен орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, медалью «За боевые заслуги», другими наградами. 12 сентября ветерану боевых действий исполнилось 60 лет.
Припять и Афган
Саша Самохин из села Воткино Хвастовичского района мечтал стать танкистом. После окончания Боровского техникума механизации сельского хозяйства, располагавшегося на территории Пафнутьев-Боровского монастыря, немного поработал по специальности и был призван на службу связистом в Северную группу советских войск в Польшу. С тех пор военная связь накрепко вошла в его жизнь. В 23 года Александр поступил в Новочеркасское высшее военное командное училище связи. Когда он был на стажировке в украинском городе Нежине, женился на учительнице русского языка и литературы Татьяне Андреевне. В 1986 году служил в Черниговской области, в 80 километрах от Чернобыльской атомной станции. 1 мая того же года попал в Припять. В Чернигове располагался батальон связи, а офицеры дежурили в Припяти.
В июле 1987 года Самохина вызвал командир батальона и предложил отправиться исполнять интернациональный долг в Афганистан. В то время Александр с женой ждали рождения сына. Квартиры не было, жилье снимали. Полковник, с которым в кабинете были вдвоем, пообещал: «Даю слово офицера: квартира будет!» Жена, узнав, что мужа посылают в Афганистан, ударилась в слезы.
29 сентября 1987 года из киевского аэропорта Борисполь молодой офицер вылетел в Ташкент, а оттуда на транспортном самолете Ил-76 — в столицу Афганистана. Так из Чернобыльской зоны молодой офицер попал в горячую точку. Угодил, как говорится, из огня да в полымя.
— Александр Васильевич, помните ли, какое чувство вы испытали, приземлившись в аэропорту Кабула?
— Откидывается аппарель, и тебя окутывает волна горячего воздуха. Внизу на поле нас встречают наши солдатики в касках и бронежилетах, с вытершимися до блеска от постоянного ношения автоматами. Первая мысль была: «И куда это я попал?» Аэропорт располагается в горах. В целях безопасности наши самолеты взлетали не прямо, как обычно, а по спирали. В воздух поднимались два вертолета Ми-24, так называемых «Крокодила», и ходили по кругу. Они охраняли самолет до тех пор, пока он не набирал высоту в тысячу метров. Из аэропорта нас отправили на офицерскую пересылку. Через несколько дней погрузили в небольшой транспортный самолет Ан-26, вручили парашюты, которые я вблизи увидел впервые. В иллюминаторе внизу ни одного огонька. Электричество было только в крупных городах. Афганцы пытались строить социализм, а, по сути, у них был полуфеодальный строй. Летели минут сорок и увидели внизу море огней. Это и был Кундуз, где располагалась наша 201-я мотострелковая дивизия.
Возле самолета в аэропорту капитана Самохина встретил боец и на машине фельдъегерской почтовой связи отвез на место, где его ждал майор — командир роты, которого Александр сменял. Под маскировочной сеткой стояли лавочки, а в одном из модулей уже был накрыт стол. Майор обмывал орден Красной Звезды и свое отбытие на Родину. Но только через месяц вместе с комдивом в качестве офицера связи Александр утром отправился на первое задание. По бокам на обочине то тут, то там в глаза бросались сгоревшие танки, бронетранспортеры, машины. По радио поступила команда «стоп». Из головного бронетранспортера, развернувшегося на дороге, вышли комдив, особист и переводчик. Они прибыли на переговоры с главарем одной из банд, которые воевали то с русскими войсками, то между собой.
— Мы ждали часа полтора. В БТР было нестерпимо жарко, говорю рядом сидевшему майору: «Хочется пить». Он вполголоса отвечает: «Сиди, не вертись, потом объясню». Из зеленки с правой стороны дороги вышли десять бородачей с пулеметом, гранатометом, автоматами, поверх форм — перекрещенные пулеметные ленты. Оказалось, мы находились под их прицелами. Если бы переговоры пошли не в их пользу, бандиты могли нас просто-напросто уничтожить. Очень сильно переволновался особист, во время переговоров он все время держал в кармане руку с гранатой, у которой была выдернута чека, а выйдя на улицу, попросил разжать ему пальцы и вставить чеку на место.
— Здесь, как говорится, вас Бог миловал. А доводилось ли попадать в другие опасные ситуации?
— В конце 1988 года начался вывод нашего мотострелкового полка на Родину. На склад привезли боеприпасы. Утром от каждого подразделения направили солдат их складировать. Наступила жара, и старшие, поставив задачу, ушли. Солдатики заинтересовались порохом в мешочках, взяли один и подожгли, он эффектно пыхнул. Подожгли два мешочка, три мешочка… Огонь от них стал разлетаться в разные стороны, и все бросились врассыпную. Наш узел связи был развернут, как и положено, на расстоянии четырех километров от склада. После ночного дежурства я взял матрас, простыню и устроился спать в машине. Сквозь сон слышу взрывы, думал, что духи начали обстрел, а наши гаубицы отражают их атаку. Вдруг по машине что-то сыпануло, я схватил каску, бронежилет и забился под машину, где уже лежали мои бойцы. Они тоже думали, что духи начали обстрел, но с гор никто не стрелял. Мы четыре с половиной часа не вылезали из-под машины. За это время на воздух взлетели 150 тонн боеприпасов и полностью выгорел городок вместе с авиаэскадрильей, рембатом и другими объектами. Погибли несколько солдат, а также три или четыре сапера, которых позднее прислали разминировать территорию.
«Красная звезда» помогла
В этой командировке в Афганистан командир роты связи капитан Самохин провел почти два года. Выехал на Родину 14 февраля, генерал Борис Громов — 15 февраля 1989 года. Он замыкал последнюю колонну 40-й армии, которую возглавлял. Александр уехал в Афганистан с надеждой, что свое жилье у его семьи наконец будет. Но когда жена пошла в часть узнать про квартиру, ее даже на порог КПП не пустили. Выяснилось, что мужа из списков очередников исключили, а его документы уничтожили, в том числе и справку из училища, подтверждавшую, что он жильем не обеспечен.
«Когда родился сын и меня отпустили домой, тут же поехал в штаб армии к генералу-афганцу, — рассказывал Александр Васильевич. — Он меня выслушал и позвонил в часть в Нежин. «Поезжай, — говорит, — квартира будет». Но и на этот раз мою квартиру непонятным образом занял майор, стоявший в очереди за мной вторым».
Конфликт разгорелся серьезный и разрешился он круто, по-партийному, да еще с участием газеты «Красная звезда», в которую Самохин написал по совету друзей. Из штаба армии в Нежин приехал полковник, секретарь партийной комиссии. Он поинтересовался у командира батальона, давал ли он слово Самохину обеспечить его семью квартирой. Тот долго мялся, а потом сознался: да, давал. Пришлось майору передать незаконно полученное жилье семье Самохиных. Шел тревожный 1989 год, начались события в Фергане, Советский Союз зашатался. Злополучную квартиру, доставшуюся с таким трудом, на Украине в конце концов снова отберут. К счастью, бывшему афганцу предложили служить в Польше, а потом, переменив решение, отправили с семьей в Германскую Демократическую Республику.
— Какое впечатление оставили у вас годы службы в ГДР?
— Великолепное. Народ законопослушный. Не терпит воровства, не забывает и зло. Если ты сделал немцу один раз добро, то окупится сторицей. В Ростке, где я был начальником узла связи, познакомился с простым работягой Альфредом. У него был друг Вилли в Гамбурге, с которым он ходил вместе в одну школу. Когда произошло объединение Германии, я продолжал заниматься выводом наших вооружений на Родину, а Вилли с женой приехали к Альфреду в гости на шестидесятилетие. Альфред рассказал мне, что его друг коллекционирует военные формы, и спросил, не помогу ли я найти ему советскую форму. У меня оставалась офицерская форма с золотыми погонами, в которую я уже не влезал. Мы с женой решили подарить ее Вилли, когда пошли на юбилей Альфреда. Там я ее вручил, он радостно схватил форму и бросился в другую комнату. Форма оказалась впору. Переодевшись, снова сел за стол, достал из портмоне тысячу марок и протянул мне. Я не взял. Альфред был доволен моим поступком. А когда мы уезжали из Германии, пожилой добродушный немец, привыкший к нашим детям, стоял и плакал.
На круги своя
Возвратившись из объединенной Германии в Россию, Самохины получили квартиру в Костроме. Глава семьи служил в 120 километрах от нее начальником пункта связи на базе хранения танков в городе Буй. По два-три месяца не получал зарплату. Чтобы кормить семью, таксовал. В 1995 году переехал в Калугу, служил семь лет в бригаде связи на Силикатном. Выйдя в запас, трудился некоторое время у частника. И вот уже десять лет работает по первой профессии — инспектором Ростехнадзора. Зато с жильем наконец-то повезло. Он поселился в живописном месте в селе Льва Толстого в просторном собственном доме, который построил вместе с тестем. Сюда к родителям часто приезжают дети и внуки, которых у дедушки с бабушкой четверо.
